Искусство и дзен

[Dzenych]

Искусство, перед своим проявлением, требует сосредоточенности ума.
Можно сказать, что сосредоточение является первоисточником искусства.

Никто из гениальных художников, музыкантов, учёных, воинов, изобретателей и т.д., вплоть до самого заурядного человека, пережившего нечто подобное озарению в житейской ситуации, не в силах объяснить, почему вдруг совершенно неожиданно ум оказывается в таком состоянии, что не только мгновенно постигает природу вещи и явления, не только видит самые мельчайшие взаимосвязи между всем и вся на данный момент, но ещё и ощущает, что способен сознательно действовать, (и действует!) в полнейшей гармонии со всем этим ясным, молниеносным и не осмысляемым пониманием. В этой гармонии само действие есть не что иное, как некое единство прошлого и будущего, что реально осознаётся именно сейчас, в это самое мгновение вдохновлённости, озарения, постижения умом своей собственной природы...

Но ум человека не способен остаться в таком ясном состоянии на постоянно. Природа ума ускользает, оставляя наглядно лишь свои проявления: мудрые мысли, открытия, откровения, остроты, интуитивные догадки, решения, ответы и т.п. Люди вынуждены ради вдохновения и озарения снова и снова пытаться сосредоточиться точно так же, как это было на момент самого яркого из подобных опытов... И пусть это будет сочинение музыки или разделывание мясной туши, создание шедевра архитектуры или ремонт подручными средствами, смекалка или интуиция - без разницы...

Дзен сделал природу ума целью такой практики, при которой она не только постигается в полной мере, но и пробуждается самосознанием. Недаром дзен-мастера были не только великими йогами, но и искусными воинами, художниками, поэтами и т.д. И при этом, в отличие от мирских людей, они считали все эти проявления истинной природы недостойными ни культа, ни даже особого внимания.
В повседневных делах любое действие и слово истинного мастера представляли собой проявление пробуждённой природы, т.е. любое действие реализовывалось непосредственно абсолютной мудростью. Как, например, писали современники Банкея, что бы он ни делал, действия мастера были удивительно точны и безупречны и несли порой глубоко скрытый и никому не понятный смысл. А когда суть действия всё же проявлялась - результат удивлял всех, так как никто не мог и ожидать такого предвидения...

[PEK]

Интересный вопрос: способен ли мастер дзен создавать гениальные произведения искусства? И если да, то входит ли Просвещенный ум в состояние сумашествия гениальности?

[Dzenych]

Сумашествие гениальности может быть лишь в одном случае - когда на пути проявления истинной природы стоит эго.... Чучело и ураган.

Мастер дзен не привязан к эго и практически свободен от него, хотя его чучело может так же забавно болтаться от урагана, как и чучело гения. Но это лишь в том случае, когда у такого просветлённого есть некоторые кармически обусловленные недостатки либо в работе мозга, либо в психике от которых можно избавиться только вместе с телом.
По этому поводу есть одна хорошая история, которая всё наглядно показывает:

"В Хамада, родной деревне Банкэя, жил некий бедный крестьянин по имени Хатироэмон. Хатироэмон жил среди грязи и пыли этого мира и регулярно приходил к Банкэю слушать его учение. Так как он был человеком весьма эксцентричного поведения, другие жители деревни обращались с ним как с сумасшедшим и обходили его стороной. Они с недоумением смотрели на его близкие отношения с Банкэем и на те из ряда вон выходящие вещи, которые они делали вместе. Однажды, когда Банкэй уходил из деревни, он встретил по пути Хатироэмона.
- Куда это Вы собираетесь, мастер? - сказал Хатироэмон.
- К тебе домой, - ответил Банкэй.
- Захватили ли Вы с собой свое слабительное лекарство? - спросил Хатироэмон.
- Конечно, захватил,  -  ответил Банкэй.
- Я хочу, чтобы Вы заплатили мне за это лекарство, - сказал Хатироэмон, протягивая свою руку. Банкэй плюнул ему на ладонь. Оба они затряслись от смеха.
Все их беседы были более-менее похожи на эту. Никто не понимал, к чему они это делают.
Хатироэмон умер на руках у Банкэя. Последние его слова были таковы:
- Я умираю прямо в самом центре поля битвы Дхармы. Есть ли Вам что сказать мне, мастер?
- Скажу только, что ты должен повергнуть грозного противника, - сказал Банкэй.
- Позволите ли Вы мне сделать это?
- Нет ничего, что я бы не позволил, - сказал Банкэй.
- О, муж мой! - запричитала жена Хатироэмона, вытирая слезы со своего лица. - Ты Будда. Почему же ты не спас меня от моего неведения до того, как ты оставил меня?
- Все мое тело, говорю я или молчу, пребываю ли я в движении или в покое, есть совершенное проявление истины, - ответил Хатироэмон. - Я никогда не переставал открывать тебе основы сознания. Почему же ты этого не понимала?..."

Ну, а по поводу гениальных произведений искуств, то их в Восточной культуре не меньше, чем в Западной. Почему они так мало известны? Наверное потому, что в то время, когда Западные произведения символизируют лишь эго автора,  Восточные обращены к Природе Будды.

[Eurasia]

Я как-то читал, что патриарх Шень-Янь являет собой как раз таким примером соединения поэта и воина.

http://www.orientalia.org/article314.html

[kd]

PEK'у
А вы слышали о способах изображения бамбука в Японии? – На коротких выдохах или при задержке дыхания. Не знаю как с гениальностью, но практиковать сосредоточение японский художник был обязан.

[PEK]

То что сумашедший может быть просветлен, не вызывает сомнений. Может ли просветленный стать сумашедшим? Спокойный пруд. Волны?

[Dzenych]

Сойти с ума может сознание, возникающее (пробуждающееся) на деятельности органов восприятия. Просветленное сознание - это сознание, что изначально пробуждено "до деятельности" органов восприятия, если можно так выразится, и которое более не пробуждается иллюзорно, т.е. дважды... По сути говоря, в случае полного просветления, сходить с ума, некому.
Но если следы эго уничтожены не полностью, т.е. освобождение не полное, то не исключено и такое. Для наглядности я приведу отрывок из автобиографии Мастера дзен Хань Шаня:

"В октябре того года мой покровитель г-н Ху пригласил меня написать для него стихотворение. Я ответил: "Сейчас в моем сердце нет ни единого слова. Как же я напишу Вам стихотворение?" Однако г-н Ху настойчиво просил меня написать дли него стихотворение. После его многократных просьб я не смог отказаться. Тогда я просмотрел несколько старых и современных поэтических произведений, чтобы стимулировать мысль, после чего, на мой ум снизошло вдохновение. Стих полился из меня так, что когда вернулся г-н Ху, я написал около 20 стихов. Вдруг я осознал опасность этого и предупредил себя: "Заметь, именно так подступает к тебе в словах твоя укоренившаяся мысль!" Я немедленно прекратил писать.
Отдал одно из стихотворений г-ну Ху и утаил остальные. Тем не менее я, кажется, не мог остановить творческий порыв, который начал: Как будто все стихи, книги или поговорки, которые я когда-либо учил или видел в моей жизни, немедленно появились передо мной, забивая пространство и воздух. Будь у меня даже 1000 ртов по всему телу, я не смог бы исчерпать поток слов. Смущенный, я не мог различить, где у меня тело, а где ум. Наблюдая за собой, я чувствовал, как будто вот-вот улечу. Я не знал что делать.
На следующее утро я подумал про себя: "Это как раз то, что Мастер Фа Жуан называет Болезнью Дзэн, и она сейчас в самом разгаре. О, кто же может вылечить меня от нее? Раз здесь нет никого, кто может это сделать, то единственное, что мне остается - это поспать; поспать как можно дольше и крепче. Я буду счастлив, если сумею так уснуть!" Затем  я  крепко закрыл дверь и  пытался заставить себя уснуть, но тщетно. Откинувшись, я принял сидячее положение. Вскоре я забыл, что сижу и уснул глубоко и крепко. Через некоторое время в дверь постучал мальчик прислужник, но не смог разбудить меня. Он пытался открыть дверь, но та была заперта. Когда г-н Ху вернулся домой и узнал об этом, он приказал мальчику пролезть через окно.  Наконец, зайдя  в комнату,  они увидели, что я сижу там неподвижно. Они позвали меня, но я не отозвался. Они попробовали растрясти меня, но не   могли двинуть  моего тела.  Тогда  г-н  Ху заметил маленький колокольчик, лежавший на столе. Он вспомнил, что я однажды сказал ему, что он используется в крайних случаях,   чтобы  пробудить  йога  из  глубокого транса. Немедленно  он  поднес   колокольчик  к  моему  уху  и несколько раз легонько стукнул по нему. Постепенно я стал просыпаться. Когда я открыл глаза, я не узнал, где я и почему в этом положении. Г-н Ху сказал мне: "С тех пор, как я ушел однажды утром, ваше Преподобие сидит в этой комнате. Это было 5 дней назад". Я сказал: "Ну, я думал, прошло совсем немного времени". Я сидел безмолвно, и начал осматривать то, что меня окружало, все еще не уверенный в том, где я нахожусь! Тогда я припомнил прежние переживания, но они, как и настоящие, казались сном, более не достижимым и не существующим.
То, что меня тревожило, исчезло, как тучи в ясном небе. Все пространство казалось ясным и понятным, как будто его только что промыли. Все образы и тени упали в великую и спокойную Пустоту. Ум мой был так пуст, мир так безмятежен, радость моя так велика, что словами это нельзя было описать. Тогда я сочинил следующий стих:
"Когда царит совершенный покой,
Достигается истинное озарение.
Раз спокойная отрада выключает все пространство,
Я могу оглянуться опять на мир,
Который полон только нами!
О, сегодня я действительно понимаю,
Как истинно и верно учение Будды!"
В 1579 г. мне 34 года. Я посвятил себя переписыванию Сутр. Во время этой работы на каждый штрих иероглифа и на каждый знак препинания я один раз повторял имя Будды. Когда бы монахи или миряне не пришли ко мне в храм, я всегда говорил с ними, продолжая свою работу. Если кто-либо задавал мне вопрос, я отвечал без колебания. Тем не менее из-за разговоров никогда не было помех и ошибок. Я писал каждый день, ибо ни следа как активности, так и покоя не осталось в моем уме. Некоторых это крайне удивляло и они скептически относились к моему занятию. Поэтому однажды они послали ко мне много людей, чтобы те намеренно отвлекали мой ум. После их визита, я показал им свою копию и они не нашли ни единой ошибки. Они спросили Мяо Фэта о моем достижении. Мяо Фэн сказал: "О, это ничего. Это просто потому, что мой друг хорошо знаком именно с этим Самадхи. Вот и все"..."

Лично я не исключаю, что вышеописанная "болезнь дзен" со стихами, в той или иной форме, как раз таки и имеет место быть причиной гениальности и сумасшествия у поэтов. И не обязательно это должны быть стихи и поэты, кстати...
Причём заметьте ещё и тот момент, что даже проявление способностей, которые автор продемонстрировал при написании сутр и которые несомненно были бы расценены в Западном обществе, как гениальные (кто-то из великих ими вроде бы даже и обладал) - в дзен оказались не  достойными особого внимания.
Сейчас же следует обратить внимание на такие моменты:
- как и ради чего автор стимулировал мысль,
- как вышеизложенная гатха, раскрывает значение самого понятия озарения и его роли в практике дзен,
- то, что сам автор не расценивал переживаемое, как полное и окончательное Просветление...
А вывод делается всё тот же:
Искусство, своим проявлением, обязано обращению ума к озарённой мысли, которую дзен сделал основой своей практики сосредоточения. Только дзен использует обращение к озарённой мысли во всех её проявлениях, даже самых мельчайших и незаметных: будь то повседневные дела, чтение книг и т.д.
Иначе говоря, озарённая мысль - есть проявление истинной природы ума, некие врата, сквозь которые проникает сосредоточение йогина дзен....
Теперь возникает очень интересный вопрос: можно ли обосновать и выделить некие признаки, что позволяют человеку узнавать созданное  вдохновением, т.е. той энергией и силой, что пробуждается озарённой мыслью, от ремесла, т.е. от того, что было создано без подобного проявления?
На основании чего возникает или не возникает отклик?

[Dzenych]

Первоисточник не помню, но смысл такой:

"...На воротах храма Обаку, в Киото, вырезаны слова, перевод которых звучит как: "Первый принцип". Те, кто понимает толк в каллиграфии, восхищаются надписью.
Её начертал Косен двести лет тому назад на бумаге, а потом уже ремесленники перенесли надпись, увеличив её, на доску.
Когда Косен набрасывал иероглифы, его ученик, считавший себя знатоком, смело критиковал учителя Косен делал новые и новые эскизы, один за другим, восемьдесят четыре листа, и ни разу не получил одобрения.
Наконец молодой человек вышел. И Косен, пока никого нет, наспех, без размышлений, сделал ещё одну попытку.
"Шедевр!" - воскликнул ученик, войдя в комнату..."

Можно сказать, что шедевр рождается только в те моменты, когда на Истина, на своём пути не встречает художника...

[PEK]

"Сясэки-сю", 19 история.
---

можно ли обосновать и выделить некие признаки, что позволяют человеку узнавать созданное вдохновением, т.е. той энергией и силой, что пробуждается озарённой мыслью, от ремесла, т.е. от того, что было создано без подобного проявления?

Обосновать и выделить сразу вряд ли получится, но, наверное, все помнят те моменты, когда какая-то картина или музыка заставляли их задерживать дыхание.