Случайность и необходимость

[Zvuki]

Как же адвайта, если адвайта – это недвойственность, а тут речь идёт как раз о разделённости единой тотальности на две: тотальность сущностей и тотальность реальностей-фактов?

В дополнение к предыдущему ещё такое разъяснение. Кто-то может усомниться: если сущность дома не есть изолированно от других сущностей, от своего контекста, то как же она может созерцаться как уникальность-единичность? Ответ мне видится такой: да, сущность дома – это уникальность-единичность, но только имение в виду контекста этой сущности (её горизонта) позволяет (есть условие) созерцать её как единичность-уникальность. Это «имение в виду контекста данной сущности» есть по сути переход к состоянию сущностного созерцания, переход в мир-тотальность сущностей.

 

[Zvuki]

До меня наконец-то дошло, что гуссерлевская сущность изоморфна гегелевской не сущности, а скорее понятию. Основанием к такому изоморфизму служит, в частности, бесконечность понятия. Понятие бесконечно в том смысле, что его не ограничивает никакое существование. Точно так же и гуссерлевский мир сущностей не ограничен миром реальностей (существований), бытийствует сам по себе. (Бесконечность понятия, насколько я понимаю, выражается ещё тем свойством понятия, что он не только в-себе, но и для-себя.)

Свобода понятия от существования реализуется посредством снятия существования, т.е. включённостью существования в понятие в качестве его момента. Свобода же гуссерлевской сущности от существования реализуется посредством эпохЕ существования. И эти два, «снятие» и эпохЕ, - видимо по сути одно и то же.

Ещё в качестве обоснования данного изоморфизма можно указать на то свойство понятия, что оно подразумевает в себе все свои возможности-вариации, точно так же как это делает и гуссерлевская сущность.

 

[Nick]

Подобие ещё более ярко выявляет их различие.

[Zvuki]

Может быть и так. Просто различие-то уже очевидно, лежит на поверхности, а вот сущностная схожесть – штука похитрей, до неё ещё добраться надо.

[Nick]

Я подразумевал сущностное различие, а не формальное, хотя возможно и Вы об этом говорите. Кстати, Гегель очень интересно толкует субстанцию как ДЕЙСТВИЕ по переходу формы в иную форму. Читаю как-будто новую книгу

[Zvuki]

По моему впечатлению мы плотно проработали сопоставление гегелевской и гуссерлевской сущностей. И именно в этом сопоставлении, по крайней мере для меня, они обе раскрылись в своей полноте и глубине. Хотелось бы в будущем вернуться к гегелевскому понятию, уже для сопоставления именно его с гуссерлевской сущностью. Я, кстати, наконец-то приобрёл-таки «Энциклопедию философских наук», в букинистическом. Только пока вплотную не принялся, отвлекают какие-то статьи из интернета, вот сейчас например корпус статеек про виртуальную реальность, да и статью Чернякова хотелось бы «пройти» (переварить) тоже.

[Nick]

§ 151
Субстанция есть, таким образом, тотальность акциденций, в которых она открывается как их абсолютная отрицательность, т.е. как абсолютная мощь, и вместе с тем как богатство всякого содержания. Но это содержание есть не что иное, как сама эта манифестация, поскольку рефлектированная в самое себя, перешедшая в содержание определенность сама есть лишь момент формы, которая переходит в мощь субстанции. Субстанциальность есть абсолютная деятельность формы и мощь необходимости, и всякое содержание есть лишь момент, который принадлежит только этому процессу, есть абсолютное превращение друг в друга формы и содержания.

Если в случае сущности деятельность есть необходимое проявление при наличии условий, то в субстанциальности снимаются условия, поскольку сама субстанция есть необходимость. И сама сущность (как содержание) претерпевает изменение: как элемент процесса субстанциального превращения она более не остаётся постоянной - манифистируя себя в форму, она приобретает всё новые возможности, становясь "иным" содержанием.

§ 152
Вследствие того что субстанция как абсолютная мощь есть мощь, которая относится к себе лишь как к внутренней возможности и, следовательно, определяет себя к акцидентальности, мощь, от которой отличается полагаемая при этом внешность, субстанция есть особое отношение (точно так же, как в первой форме необходимости она есть субстанция). Она есть причинное отношение.
b . Причинное отношение
§ 153
Субстанция есть причина, поскольку она, с одной стороны, в противоположность своему переходу в акцидентальность, рефлектирована в самое себя и, таким образом, есть изначальная вещь (ursprüngliche Sache), с другой стороны, она вместе с тем снимает рефлексию-в-самое-себя или свою голую возможность, полагает себя в качестве своего отрицательного и таким образом порождает некое действие, некую действительность, которая, следовательно, есть лишь положенная, однако благодаря процессу действования вместе с тем также и необходимая действительность.

Здесь условия и действие интегрируются и предстают как причина, или разрозненная случайность условий в субстанциальности  становяться деятельностью субстанции, причиной.

[Martanda]

да и статью Чернякова хотелось бы «пройти» (переварить) тоже

- а Вы, кстати, знакомы с Черняковым?

[Nick]

Ба! Да это ж наш брат "феноменологический" гегельянец!

В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО СУБЪЕКТА

В статье, вошедшей в сборник с характерным заглавием «Deconstructive subjectivities», Ж.-Л. Марион спрашивает: «Сталкивалась ли феноменология когда бы то ни было с задачей более насущной, чем нынешняя необходимость установить, что или, возможно, кто приходит на смену субъекту?» [1]. Этот вопрос (точнее, — диагноз под маской вопроса) — результат драматических перемен, происшедших в философском сознании нашего столетия, исток которых следует искать (в числе прочего) в попытке Хайдеггера возобновить тяжбу [2] о смысле бытия. Однако, нет никаких сомнений в том, что решающий перелом, происшедший в судьбе субъекта в «Бытии и времени», — не просто «внутреннее дело» феноменологии, не просто демаркация границы между феноменологией Гуссерля и новым началом феноменологии, как его замысливал Хайдеггер в период работы над своей главной книгой. Де(кон)струкция классического понятия субъекта, попытка выхода за пределы «новоевропейской метафизики субъективности» указывает на новый топос философствования, или, точнее, на некоторую неизбежную у–топию, в которой застает себя философия, утратившая картезианский fundamentum absolutum et inconcussum veritatis, но не потерявшая его из виду.

Гегель говорит в своих лекциях по истории философии: «Мы переходим теперь к философии Нового времени и начинаем ее с Картезия. Вместе с ним мы вступаем в самостоятельную в собственном смысле слова философию, философию, которая отдает себе отчет в том, что она в своем само–стоянии исходит из разума и в том, что самосознание есть сущностный момент истинного. Здесь, можно сказать, мы у себя дома, и, подобно корабельщику, после долгого странствования по бурному морю можем крикнуть «Земля!»... В этот новый период принципом становится мышление, мышление, исходящее из себя самого...» [3]. Эта обетованная земля покоится на абсолютном и неколебимом основании самодостоверности самосознания.

Прочитал половину статьи и как-то погрустнелось ...
Может дальше интереснее??...

[Nick]

:oops:

[Пламен]

И где вы все это читаете?

[Nick]

здесь

[Zvuki]

Мартанда, нет я с ним не знаком. А Вы знакомы? Как он вообще – уважаемый человек? Какое впечатление производит?

Ник, а мне и первая половина статьи понравилась. А Вам она не понравилась потому что показалась банальной, слишком простой или неправильной?

[Пламен]

Вообще весь сборник довольно впечатляющий. Молодцы ребята, что могут так писать.

[Zvuki]

Открываются следующие вещи. Действительность=необходимость=содержание. Здесь содержание как антитеза форме. Форм две: возможное и случайное. А содержание как бы вне этих форм (они содержанию внешни). И вот это содержание, превосходящее эти формы, и есть необходимость.

Ну т.е. фактически получаем фатализм, но не простой, а специфический, гегелевский. Специфика его состоит в том, что этот фатализм-необходимость включает внутрь себя случайность. Ну типа: «случайность есть, и её наличие необходимо». Т.е. гегелевская необходимость – это поднятие по вертикали над обычной необходимостью, которая рядоположна (однорангова, антитезисна) случайности.

Эта гегелевская необходимость есть в то же время и свобода. Но это уже чисто по Спинозе. Для иллюстрации Гегель рассматривает судьбу (карму) и отношение к ней человека. Если человек относится к своей судьбе (карме) как к чему-то внешнему принудительному, то это несвобода. Тот же кто вину за свою судьбу (карму) берёт на себя, говорит что-де «сам я виноват», «сам такую судьбу себе выбрал (пусть и бессознательно)» - это свобода.

Хотелось бы узнать, у кого какие мысли есть в связи с данным пассажем-открытием.

 

[Пламен]

Форма, поднятая до уровня аподиктического содержания, есть феномен.

[Martanda]

Мартанда, нет я с ним не знаком. А Вы знакомы? Как он вообще – уважаемый человек? Какое впечатление производит?

- да, я знаком. Производит впечатление очень умного человека, каковым и является он преподавал и преподает (?) в Высшей Религиозной Философской Школе, где я имел удовольствие ходить в т.ч. и на его лекции, по логике и западной философии. Он один из крупных феноменологов в России, если верить А.Парибку...

[Nick]

А Вам она не понравилась потому что показалась банальной, слишком простой или неправильной?

Мне кажется, что следовать всем "изгибам" хайдеггеровской мысли неблагодарный труд. Однако следующий отрывок привлёк моё самое пристальное внимание:

Терминология Хайдеггера звучит парадоксально, но внутримировое сущее не обладает бытием-в-мире, ибо последнее есть определение только экзистенции, бытия Dasein. Хайдеггер пытается проникнуть по ту сторону интенционального отношения, утверждая, что всякое «теоретическое» (в исходном смысле греческого глагола theorein, т.е. отстраненно-созерцательное, наблюдающе-познающее) отношение к сущему, с самого начала толкующее сущее как предмет, фундировано в отношении небезразличного, озабоченного попечения. Соответственно, сущее в первом и основном смысле должно быть понято в исходном значении греческого to pragma, как средство или утварь — das Zeug. Это и есть отправная точка той версии «феноменологического» анализа, который развит в SZ. Хайдеггер отказывается от основных процедур гуссерлевой феноменологии — epoche и различных вариантов феноменологической редукции, ибо все эти процедуры отталкиваются от предмета и его онтических притязаний и одновременно очищают структуры предметности предмета за счет тематизации способов (предметного) присутствия = наличия. Тем не менее, в соответствии с каноном трансцендентальной философии, исследование Хайдеггера движется от сущего, среди которого мы себя уже застаем, к фундаментальным условиям возможности нашей встречи с ним.

[Nick]

И пожалуй вот этот отрывок тоже очень интересен.

Гуссерль никогда всерьез не обсуждал вопрос, что значит вообще «быть». Набросок «феноменологической онтологии», который мы находим в первом томе «Идей», различение абсолютного бытия сознания и бытия как реальности (§§ 41-44), проект «региональных онтологий», — все это исходит из некоего уже предположенного смысла «бытия». Однако в период подготовки статьи для «Британской энциклопедии» (в 1927 г.), в силу жесткой (и закончившейся, как известно, разрывом) полемики с Хайдеггером [24], он вынужден был определеннее высказаться по этому поводу. С одной стороны, Гуссерль определяет феноменологию как универсальную онтологию, в которой центральным вопросом становится вопрос о бытии самой трансцендентальной субъективности [25]. С другой стороны, уже решено: «бытие» означает «бытие позитивно положенным» (Sein = positiv Gesetztsein) [26]. Вопрос о бытии есть, тем самым, вопрос о бытии (=позитивности) позитивного и подчинен вопросу о различении трансцендентального (полагающего) и позитивного (положенного). Ответ мы находим в понятии чистого ego как последней инстанции конституирования, абсолютного трансцендентального функционального центра. При этом бытие трансцендентальной субъективности есть «удостоверяемая сущность [чистого "Я"] быть трансцендентально в себе и для себя конституируемым» [27].

Но это решение, это «в себе и для себя», равно как и фихтеанская «интеллектуальная интуиция», стремящаяся слить бытие «Я» для себя (предмет, положенное) и бытие «Я» в себе (полагающее) в формуле «полагание себя полагающим», находится под угрозой труднейшей апории: если любое знание есть знание предмета, конституированного, каким образом конституирующее «Я» может иметь феноменологически достоверное знание о своей собственной конституирующей деятельности как именно деятельности?

Если, однако, мы пытаемся строить онтологию, которая больше не отождествляет с самого начала «сущее» и «позитивно положенное», то и «различение позитивности и трансцендентальности» не может больше рассматриваться в качестве решения вопроса о смысле бытия. Хайдеггер пишет Гуссерлю: «Само конституирующее вовсе не есть ничто, но тоже нечто и сущее, хотя и не в смысле позитивного. Вопрос о способе бытия конституирующего нельзя обойти. Проблема бытия универсальна, и она в равной мере относится и к конституирующему, и к конституируемому»

[Zvuki]

Сущностное у Гегеля подразумевает единство тождества и различия сразу и в одном флаконе. Я бы сказал, то что Вы называете сущностным тождеством скорее похоже на сходство, которое уже подразумевает тождество и различие.

На счёт «сразу и в одном флаконе» - согласен. Но ведь может же одно из них идти на шажок чуть впереди? На счёт сходства вместо тождества – может Вы и правы. Но у меня есть подозрение, что не стОит их сильно отграничивать друг от друга. Думаю, не будет ошибкой сказать, что нет сходства без тождества и нет тождества без сходства. Вообще, когда я здесь говорил о тождестве (ну или пусть будет сходстве), то я говорил пока на уровне без детализации, на уровне где абсолютная терминологическая строгость ещё не нужна и даже может быть вредной для понимания сути в целом.

Таким образом, некакой тождественности там быть не может, только аналогия, что-то вроде гермеского "то, что внизу, подобно тому, что вверху", а мы сами движемся снизу вверх. В этом и различие снятия от эпохе.

Ваша мысль понятна, но мне представляется, что сходство между снятием и эпохе заслуживает нашего дальнейшего изучения. Тут такое соображение, что эпохе есть подвешивание, а значит и сохранение. Хотя наверно и в меньшей степени, нежели при снятии. Ну и ещё такое соображение: Вы же не хотите наверно отделить эпохе от снятия рассудочно-метафизическим абстрактным способом?

Что же касается приведённых отрывков (замечательно подобранных), то в субстанциональных отношениях подразумевается некое иное содержание, чем в действительном.

Вроде я те отрывки приводил в контексте действительности и необходимости, а не субстанции? Но в любом случае я думаю, что и в параграфах о действительности, и в параграфах о субстанции словоупотребление «содержание» примерно одинаково. По крайней мере я пока не уловил существенного различия в данном словоупотреблении.

но говорить что смысл сущности и существования таков лишь потому, что так говорили древние - абсурд, а если связи между ними нет, то смысл можно постигать и в другом стиле, что на самом деле и просходит, анализ слов лишь "стимуляция" мышления, а не его содержание.

У меня сложилось впечатление, что по части аппеляции к этимологии Хайдеггер следует Гегелю. Хотя и несколько более акцентированно чем он.