Aristotle & Vaisesika | Аристотель и Вайшешика

[Пламен]

"Греколингвистический" характер категорий Аристотеля ни у кого не вызывает сомнения. Независимое развитие примерно того же набора категорий в индийской философии (причем до Аристотеля) можно было бы объяснить принадлежностью к одной группе языков. Какие категории имеют прямое соответствие? При определенной интерпретации - все:

субстанция - дравья
акциденция - дхарма
количество - санкхья
качество - гуна
отношение - саманья и вишеша (частично), бхава
страдание - Атман (атманепада - пассивный залог)
местоположение - дик
обладание - самавая (присущность)
время - кала
действие - карма

Кроме того, у Канады категории делятся на бытийные и небытийные.

[Пламен]

Асмус: Античная философия: Категории Аристотеля

Все, предстоящее чувствам и мышлению, знаменует для Аристотеля проблему бытия [см. 77, с. 63]. Но философия — «первая философия», как ее называет Аристотель, — исследует не отдельные области бытия, а начала и причины всего сущего, поскольку оно берется как сущее [см. 7, VI, I, 1025 в]. Наиболее полное знание вещи достигается, по Аристотелю, тогда, когда будет известно, в чем сущность этой вещи. Сущность — «первое со всех точек зрения: и по понятию, и по знанию, и по времени» [там же, VIII, I]. В вопросе о сущности Аристотель видит древнейшую и постоянную проблему философии. «И то, что издревле, и ныне, и всегда составляло предмет исканий и всегда рождало затруднения, — вопрос о том. что такое сущее, этот вопрос сводится к вопросу — что представляет собою сущность» [там же, VII, I]. Однако всеобъемлющий охват проблемы сущего и сущности выдвигает вопрос: каким должен быть первоначальный, вводящий в науку подход к этой проблеме? Ответ на этот вопрос Аристотель пытался дать в своем учении о категориях. Это, по верному выражению В. Татаркевича, «первый слой философских исследований» («die erste Schicht der philosophischen Untersuchungen») [77, с. III]. «Категории» — основные роды или разряды бытия и соответственно основные роды понятий о бытии, его свойствах и отношениях. Это определение категорий не есть, однако, определение самого Аристотеля. Больше того. Как верно заметил современный чешский исследователь К. Берка, у Аристотеля вообще нельзя найти ясного определения понятия категории: «er nirgends den Begriff «kategoria» explicite definiert» [см. 50].

По-видимому, предварительной задачей при разработке учения о бытии Аристотель считал выделение основных родов или разрядов бытия. В какой мере при этом Аристотель опирался на труды своих предшественников, сказать трудно. Предшественниками его здесь могли быть пифагорейцы со своей таблицей десяти парных начал и Платон, в «Софисте» которого мы уже находим термины, которыми Аристотель обозначил впоследствии некоторые из своих категорий: количества, качества, страдания, действия и отношения [см. Софист, 245 Д, 248 А, 248 С, 260 А; 50. с. 35].

Неразработанность вопроса об отношениях и о связях категорий, логических и лингвистических, привела к тому, что найденные Аристотелем категории выступают у него то как категории бытия и познания, то как категории языка. Исследуя языковые разряды, Аристотель выделяет две группы выражений: 1) изолированные слова и 2) связи слов в предложении, представляющие в формах языка класс понятий и класс высказываний.

В основе учения о категориях лежат, по-видимому, исследования понятий, выступающих попеременно то в языковом, то в предметно-онтологическом разрезе [см. 50, с. 36]. Впрочем, ни по вопросу о числе основных категорий, ни по вопросу об их последовательности или порядке в их системе Аристотель за все долгое время разработки своей философии не пришел к твердо установившимся выводам. Сочинение Аристотеля, в котором рассматривается система категорий, поражает своей изолированностью: в нем нет указаний на связь учения о категориях с другими воззрениями Аристотеля.

Для учения о категориях, как, впрочем, и для всей философии Аристотеля, характерен двоякий аспект: в онтологическом плане категории — высшие роды бытия, к которым восходят все его частные стороны и обнаружения; в гносеологическом плане категории — различные точки зрения, под которыми могут быть рассматриваемы предметы и которые не могут быть возведены к единой для всех них, возвышающейся над ними точке зрения. В сочинении «О категориях» таких аспектов указано десять. Это: 1) сущность; 2) количество; 3) качество; 4) отношение; 5) место; 6) время; 7) положение; 8) обладание; 9) действование; 10) страдание.

Из таблицы не видно, каким принципом и каким планом руководствовался Аристотель, развивая эту свою систему категорий. Было выдвинуто предположение, согласно которому происхождение и порядок категорий в таблице эмпирические: Аристотель, исследуя отдельный предмет, ставил вопрос, какие различные определения могут быть ему приписаны, а затем сводил добытые таким образом определения в известные рубрики. В итоге таких рубрик (категорий) набралось десять.

Впрочем, их десять лишь в «Категориях». В других сочинениях Аристотель указывает всего восемь первых категорий, или шесть, или даже четыре, не выделяя остальных. Даже по вопросу о составе категорий окончательного результата Аристотель не фиксирует: в «Метафизике» вслед за категорией места идет категория движения, нигде больше не встречающаяся в качестве категории.

Трудно обосновать в подробностях и порядок, в котором выступают у Аристотеля его десять категорий: и здесь в различных сочинениях различные перечни дают неодинаковую последовательность.

Все же в отношении первых категорий порядок их следования, как он изложен в сочинении «О категориях», представляется естественным. Категория сущности первая открывает собой всю таблицу, и это вполне понятно: сущность Аристотеля — то, под условием чего единственно возможно все, что относится ко всем остальным категориям. Если категории — наиболее общие роды или типы «оказывания» о каждой единичной вещи, то условием возможности всех таких оказываний должно быть отдельное бытие самой этой вещи, ее субстанциальное существование. И в «Физике» Аристотель говорит: «Ни одна из прочих категорий не существует в отдельности, кроме сущности: все они высказываются о подлежащем «сущность». Но именно поэтому «субстанция» — самобытное, независимое единичное бытие вещи — только определяется посредством категорий, но сама по себе, по сути, не есть категориям. Аристотель сам разъясняет, что среди многих значений того, что говорится о сущем, «на первом месте стоит суть вещи, которая указывает на сущность» [7, VII, I, 1028 а 14 — 15]. Хотя о сущем говорится с различных точек зрения, но всегда в отношении к одному началу; в одних случаях это название применяется потому, что мы имеем перед собой сущности, в других--потому, что это состояния-сущности, иногда потому, что это путь к сущности (ousia) [см. там же, IV, I, 1003 в 6 и сл.].

Хотя таблица категорий открывается категорией «сущность», но при первом своем появлении эта категория еще не наполнена всем своим понятийным содержанием, которое она приобретет с развитием всей системы категорий. В своем первоначальном смысле сущность есть предмет, способный иметь самостоятельное бытие, не нуждающееся для своего существования в существовании Другого, всегда частное, единичное, например: этот единичный человек. Особенность «сущности» в том, что она может внутри себя самой совмещать противоположные друг другу свойства, но вне себя не может иметь ничего, что было бы ей противоположно. Так, единичный человек может быть вместе и добрым и отчасти злым, но отдельный человек, вне себя самого, не имеет ничего, что было бы противоположно ему как отдельному человеку.

Субстанция, или единичное бытие, может выступать в суждении только как мысль о его предмете, только как субъект этого суждения. Предикат может высказывать нечто о таком субъекте, но сам субъект как понятие о единичном бытии ни о чем высказываться не может. Субстанции в этом, первом смысле Аристотель называет «первыми сущностями». Первая сущность есть «вот это нечто», вещь, еще неопределенная для знания в своих признаках, но вполне индивидуальная в себе самой.

Но развитие знания о предмете приводит к возникновению понятия о предмете: для знания предмет открывается как обладающий некоторыми определениями. Понятия о таких не указываемых только, но уже раскрывшихся для знания предметах Аристотель называет «вторыми сущностями».

Первичная сущность, или субстанция, есть не что иное, как указание средствами языка на отдельно существующий предмет. «Сущностью, о которой бывает... речь главным образом, прежде всего и чаще всего является такая, которая не сказывается ни о каком подлежащем, как, например, отдельный человек или отдельная лошадь» [6, V, 2а].

Вторыми, или вторичными, сущностями Аристотель называет уже не указанные посредством знаков или имен отдельные предметы, а понятия, которые по отношению к этим предметам являются или видовыми понятиями о них, или родовыми: «...вторичными сущностями называются те, в которых, как видах, заключаются сущности, называемые [так] в первую очередь...», то есть первичные сущности [там же, 2а]. Таковы как виды, так и обнимающие их роды. Например, отдельный человек «заключается, как в виде, в человеке, а родом для этого вида является живое существо» [там же, V, 2а]. В качестве родовых и видовых понятий «вторичные сущности» отличаются от «субстанции», или «первых сущностей»: они могут иметь противоположное себе. Так, огонь как «субстанция», или «первая сущность», не имеет в природе ничего, что было бы противоположно ему как огню. Но понятие о горячем как «вторая сущность» имеет противоположное себе в понятии о холодном.

В этом учении о различии «первых сущностей» («субстанций») и «вторых сущностей» (понятий о родах и видах, или о родовых и видовых свойствах) хорошо отразилось убeждeниe Аристотеля в первичности единичных вещей природы и вторичности знания о них, выражаемого в общих понятиях. В одном месте «Физики» Аристотель прямо утверждает: «Подлежащее есть начало и, по-видимому, первое сказуемого» [14, I, 6, 189а]. Именно поэтому он утверждает, что начало «не должно быть сказуемым какого-либо подлежащего» [там же, 189а]. Но и общие понятия могут быть «сущностями»: «Сущностями» понятия о предметах называются по очевидному основанию. В отличие от «первой сущности» понятие может быть предикатом суждения. Но для знания совершенно необходимо понятие о предмете: оно раскрывает существенную черту субъекта, и в этом смысле родовые и видовые понятия также суть «сущности».

За «сущностью» следуют категории «количества», «качества» и «отношения». В системе аристотелевских категорий они образуют «подсистему» с ясно определяемым логическим порядком. Так, «количество» предшествует «качеству», так как представляет необходимое условие «Качества»: в предмете и качество его формы, и качество цвета, и другие качественные определенности предполагают некоторую количественную характеристику, относящуюся к протяженности. В свою очередь, категории «количества» и «качества» предшествуют категории «отношения»: всякое отношение предполагает» по Аристотелю, определенные количества (или качества) одних предметов, сравниваемые с количеством (или качеством) других.

Колеблющееся положение в системе категорий принадлежит категориям «места» и «времени» по отношению к так называемым «глагольным» категориям: «положению» (от глагола «находиться»), «обладанию» (от «иметь»), «действованию» (от «действовать») и «страданию» (от «страдать»).

В колебании этом сказалась недостаточно определенная точка зрения, которой руководствовался Аристотель при исследовании системы категорий. Там, где на первый план выступала лингвистическая, точнее, синтаксическая точка зрения, категории «места» и «времени» могли быть поставлены раньше «глагольных» категорий, так как в строении предложения обстоятельства места и времени могут предшествовать сказуемому-глаголу.. Там же, где главной была не синтаксическая, а логическая точка зрения, «глагольные» категории должны были идти раньше категорий «места» и «времени», так как в логическом строе предложения логический предикат предшествует пространственным и временным характеристикам.

В учении о категории «количества» рассматриваются величины и характеристики предметов по величине. Аристотель выдвигает два принципа для их классификации: по признаку непрерывности или прерывистости (дискретности) и по признаку сосуществования в пространстве или последовательности во времени.

Первое деление — на непрерывные и дискретные величины — отличается тем, что оба эти класса величин не представляют видов одного и того. же рода. Первичными и вместе с тем более общими понятиями Аристотель считает величины дискретные. Всякая величина, по Аристотелю, дискретна, так как всякая величина слагается из единиц: измерению подлежит всякая величина; мера ее — единица, и всегда имеется возможность узнать, сколько единиц содержится в этой величине. То, что называют непрерывной величиной, есть лишь частный случай величины дискретной; различие между ними только в том, что в случае непрерывной величины единицы следуют одна за другой непрерывно. Примеры второго различения величин — по сосуществованию и последовательности — пространство и время.

Результаты разделения величин по признакам непрерывности (и дискретности), сосуществования (и последовательности) не налагаются друг .на друга, не совпадают: различные члены одного деления могут совместиться с одним и тем же членом другого. Например, по признаку сосуществования и последовательности пространство — протяженная величина, а время — последовательная. Однако в то же время оба они — и пространство и время — непрерывные величины.

В учении о «качестве» развивается классификация различных видов «качеств». При разработке теории «качеств» Аристотель руководствуется одним из основных в его метафизике различий — между возможностью и действительностью. Условием всякой деятельности и всего действительного считается возможность этой деятельности, ил» способность к ней. Если способность применяется в определенном направлении, то она переходит в свойство. Так, упражнение способности к познанию порождает знание. упражнение нравственной способности — добродетель. Особый частный случай свойства — состояние. И свойство, и состояние — виды качества, возникновению которых предшествует данная от природы, еще не составляющая качества физическая возможность.

Третий вид качества — «страдательные свойства». По сути, это тоже свойства, и они также приобретаются посредством упражнения. Но в «свойствах» главное — способность деятельности; напротив, в «страдательных» свойствах главное — способность восприимчивости. Первые активны, вторые — пассивны.

Четвертый вид качества — «форма» (образ, очертание, фигура) предмета. Характеристика «формы» в указанном здесь смысле — важная характеристика качественной определенности. И онтология, и физика Аристотеля — онтология качественная, физика качества. Это та черта, которая из философии Аристотеля перешла в философию и в науку (физику) схоластики средневековой эпохи.

Как особенность качественной определенности Аристотель отмечает, что в отношении нее «бывает и противоположность: так, справедливость есть противоположное несправедливости, белый цвет — черному, и все остальное подобным же образом» [6, VIII, 10 в]. Однако наличие противоположного имеет место не во всех случаях качественных определенностей: так, огненно-красное — качественное определение, но оно не имеет противоположного себе [см. там же, VIII, 10 в].

Другая важная особенность качественных определений в том, что им присуще быть одновременно и отношениями. Одно белое называется в большей и в меньшей степени белым, чем другое, и одно справедливое — более и менее справедливым, чем другое. Да и само качество относительно в своей определенности: будучи белым, предмет имеет возможность стать еще более белым. Впрочем, эту особенность Аристотель считает применимой не ко всем, а только к значительному большинству качественных определений [см. там же, 10 в].

Аристотель заранее отклоняет возможный упрек в том, что, поставив задачей говорить о качестве, он рассматривает вместе с тем и отношения: возможность совмещения качеств и отношений он считает вполне естественной: «...если бы даже одно и то же и оказалось и отношением и качеством, то нисколько не было бы странно причислять его к обоим [этим] родам» [там же, VIII, 11 а].

Категория «отношения» есть также родовое понятие. Оно обнимает в себе четыре вида отношений. Это, во-первых, математические отношения; во-вторых, отношения производящего (мастера) к производимому (или к изделию); в-третьих, отношение меры к измеряемому; в-четвертых, отношение познания к предмету познания. При этом отличие отношения познания к познаваемому от отношения производящего к производимому — только в активности: в отношении производящего к производимому второй член отношения (производимое) вполне пассивен; напротив, в отношении познания к предмету познания оба члена отношения активны — действует не только познающий, но и предмет познания: воздействуя на познающего, он порождает в нем деятельность познания.

Математические отношения, а также отношения производящего к производимому образуют первый класс отношений. В обоих отношениях этого класса с исчезновением или уничтожением одного члена отношения необходимо исчезает или уничтожается также и другой. Отношение меры к измеряемому, а также познания к предмету познания дает второй класс отношений. Об обоих отношениях этого класса уже нельзя сказать, что в них с уничтожением одного члена отношения необходимо исчезает и другой: с исчезновением познания предмет познания вовсе не исчезает.

Из десяти названных категорий Аристотель более или менее обстоятельно рассматривает в дошедших до нас сочинениях только первые четыре: сущность, количество, качество и отношение. Имеется сообщение, будто Аристотель написал специальный, не дошедший до нас трактат о категориях «действования» и «страдания». Кроме того, действование предметов друг на друга рассматривается, но только в разрезе физики, а не, логики и не учения о категориях — в «физике». Здесь обосновывается положение, что условием возможности действия одних предметов на другие является их родовая общность и наличие между ними видовых различий: ни предметы, вполне сходные, ни предметы, вполне различные, не могут действовать друг на друга.

[Пламен]

Категориология тесно связана с языком, здесь трудно спорить с лингвистическим детерминизмом. Но дело в том, что язык не является божественной конвенцией, т.е. установлением одного Бога для разных его дочерей, а отражает исторически установленные узусы восприятия и практического поведения, которые можно свести к понятию "семантический примитив" и даже к протопредикативам.

С законами логики это не так. Нет строгой зависимости между законами формально правильного мышления и принципами функционирования языка или постулатами генеративной грамматики. Можно логически думать и без глагольных связок. Отсутствие экзистенциальных связок характерно не только для примитвных языков типа эве, но и для более развитой стадии языков, в которых они изначально присутствуют, например, в санскрите и в русском.

Чтобы выразить отношение между субъектом и предикатом русский не нуждается в копулации, а вот болгарин без копулации жить не может. Срв. "Море - зеленое" и "Морето е зелено", или "Гора дымная" и санскритское "парвати дхумаван". Девербализация (в прямом значении этого слова, как лишение языка глаголов) в санскритских абстрактных текстах иногда доходит до такого уровня, что на двух страницах философского текста нельзя встретить ни одного глагола.

Если с Аристотелем трудно судить, насколько его категориальные списки эманципированы от семантических конструкций - самому Асмусу не удалось сделать категорическое заключение, то в случае с категориологией Вайшешики наблюдается строгий онтологический, а не грамматический подход. Время, место и положение - которые обособлены в семантическом плане и поэтому у Аристотеля определяются как высшие роды бытия, - у Канады этим статусом не обладают. Они являются подразделениями категории субстанции (акаша, дик и кала). В Вайшешике есть свойства (гуна, причем количество тоже является гуной, наряду с познанием) и действия (карма), которые присущи (самавая) субстациям (которые могут быть протяженными и непротяженными, всепроникающими и атомистичными), и эти субстанции в чем-то сходятся (саманья, общее), а в чем-то расходятся (вишеша, особенное). Все эти категории могут существовать (сатта, бхава), а могут и не существовать (абхава).

[ddd]

Выходит что все научно-технические понятия, которые употребляют инженеры и ученые, с точки зрения обычного языка - это семантические нули. язык как открытая семантическая система впитывает все значения смысла, в то числе и нулевые. Чем это грозит языку? А тем, что обыденный язык приближается к опасной черте, за которой перестает различаться сигнификатор смысла.

[Пламен]

Санскрит далеко не ностратический язык (хотя он удобен тем, что его можно легко формализовать и использовать в качестве ретранслятора при автоматическом переводе - была такая дикая затея в конце 80-ых годов, и Раджив Ганди уделил много миллионов для ее реализации), а метафизику подобна физике в том, что язык описания последней реальности меняется в зависимости от специфических потребностей. Языком оптики нельзя описать термодинамическую или квантово-механическую реальность, а астрофизика непригодна при изучении сопромата. Именно так обстоят дела и с метафизикой.

[ddd]

Бытие и качество - это интенсивные величины, а существование и количеств - это экстенсивные величины. Метафизикам следует в этом хорошо разбираться.
Аристотель поборник экстенсивного или энциклопедического подхода в изучении любых вопросов. Его конек это систематизация опыта и хронология знания. Легко установить, что самая очевидная и доступная всем форма опыта и знания - это сам язык, буквы от а до я. Но язык сам колеблется между звучанием и смыслом, поэтому он и есть эстетическую переменная, которая создает ментальность. Ментальность - это эстетическая форма языка.

[Пламен]

Устоявшийся перевод категории самавая на русский как "присущность", скорее, прошел через английское inherence. Смысл самаваи в том, что качества, действия, родовые и видовые категории (в том числе предельная специфика, антья-вишеша) не могут существовать сами по себе, в отриве от субстанциального носителя. Но это, все-таки, не только атрибуты, но и акциденции. А акциденциям свойственно быть временно присущим субстанции. Неважно, находятся они при сущности, или совершенно случайно связаны с субъектом свойств. В конце концов, все сводится к тому, что субстанция имеет определенные свойства (атрибуты и акциденции). Это отношение "имения" в индийской категориологии отмечается при помощи термина самавая. Она бывает трех видов:

1. Отношение между дхармой (свойством) и дхармином (носителем свойств).

2. Отношение между причиной и следствием (карья-карана-бхава), и

3. Отношение между частью и целым (аваява-аваяви-бхава).

Самавая подводится к общему понятию связь (самбандха).

[ddd]

А общее понятие "связь"? Почему не йога?

[Martanda]

а падартхи в ньяе тоже следует толковать как категории? ;-) а как насчет падартх в Юктидипике? и т.д.?

[Пламен]

Падартхи в Ньяя лучше толковать в духе аристотелевских топиков. :-)

[Martanda]

Ага. Получаем, что в вайшешике падартха - одно, в ньяе другое, в юктидипике - третье, в санскритском переводе Евклида - четвертое, и т.д. И никакой общности между ними нет. Довольно забавно. Что ж, такая т.з. имеет право на существование.

[Пламен]

У каждой системы своя онтология, если под онтологией понимать язык описания мира (как это делают современные компьютерные лингвисты). Разумеется, было бы здорово толковать категории Ньяя и Вайшешики единым ключом, но, к сожалению, не получается. Слишком они разные как референты.

[Martanda]

было бы здорово толковать категории Ньяя и Вайшешики единым ключом, но, к сожалению, не получается. Слишком они разные как референты - я писал на эту тему небольшую статью... хотя она, конечно, скорее программный характер носила. Ее надо очень сильно дорабатывать. в т.ч. в плане аккуратности и строгости выражений ;-). Но сама исходная позиция, с которой толкуются падартхи разных систем, как мне кажется, более плодотворна, нежели традиционный "категориологический" подход.

Единая трактовка как раз должна быть, т.к. очень похоже на то, что у индийцев было некое интуитивное понимание падартхи, общее всем школам, где употреблялось сие мыслительное средство. Проблема в том, чтобы уловить это понимание. Кстати говоря, его уловить мне помог перевод Евклида на санскрит ;-) с него все и началось.

[Пламен]

По сути дела, категориология в смысле метафизики - была только у вайшешиков. Найяики приняли этот факт, примирились с мыслью, что у них не может быть настойщей категориологии, и соосредоточили свое внимание на эристику и теорию аргументации. Разумеется, можно и 25 таттв Санкхьи толковать как категории, но они не вписываются в аристотелевское понимание категорий. Это, скорее, что-то типа натуралистического гегельянства в духе декартовского дуализма. 8O

Любые статьи мы будет рады приветствовать, а то у нас один Щербатской получается объектом упражнения критической рефлексии. :-) Тем более когда речь идет о таких фундаментальных вещах как единстве категориальной схемы мышления.

[Martanda]

Найяики приняли этот факт, примирились с мыслью, что у них не может быть настойщей категориологии - звучит как признание наияиков в собственном кретинизме

про таттвы: падартхами в Юктидипике называются отнюдь не только таттвы, если мне память не изменяет.

статью помещать на форуме не буду, могу выслать только Вам в частном порядке. Если хотите, могу выслать, но на какой адрес? Статью надо непременно читать после прочтения статьи А.В.Парибка на сходную тему - я опираюсь на нее. Ее могу также выслать. Файлы word'овского формата, Вы сможете открыть их?

[Martanda]

один Щербатской получается объектом упражнения критической рефлексии - красивая формулировка для выражения "раздраконить" ;-) надо будет запомнить  

[Пламен]

Да, спасибо, смогу. Только архивируйте их любой программой. Иначе текст может и не дойти. Присылайте их на мое имя (plamen) плюс имя этого сервера.

PS. Кстати, отношение Ньяя с Вайшешикой называется синкретизм, а не кретинизм. Слова просто похожие.

[Пламен]

Чего-то не получается.

[Martanda]

тээээкс.... понятненько. Я выслал на plamen at abv.bg интересно, в какие просторы космоса оно ушло...

[Пламен]

Ничего страшного. Через некоторое время вернется к Вам.